Возвращение Ибадуллы - Страница 96

К оглавлению

96

— Разве у него нет острого ножа? — возразил начальник, указывая на забинтованную руку учителя.

Охраняемые готовыми открыть огонь милиционерами, начальник районной милиции и Афзалиев вскарабкались к пролому в стене.

Потревоженные появлением людей, шумно вспорхнули воробьи. Якуб поспешно обогнул развалины башни и вскрикнул.

Ахмад лежал ничком в уродливой, неестественной позе. Когда перевернули еще не окоченевшее тело, открылось темное опухшее лицо. На земле под ним уже кишели муравьи.

— Отравился, — сказал кто-то.

— Нет, — уверенно возразил Афзалиев. — Это каракурт. Его укусил каракурт в шею или в голову. Я один раз видел человека, убитого каракуртом. У него было такое же лицо… — И Якуб невольно оглянулся, точно ожидая увидеть небольшого черного паука с белыми точками на волосатом брюшке — каракурты любят развалины…

Через тесный кружок людей пробрался Ибадулла. Он нагнулся, без страха и отвращения вглядываясь в обезображенное черной смертью лицо, как будто искал знакомые черты. Старый шрам на лбу… Нет, он никогда не встречался с этим человеком.

— Ha-днях в Аллакенде, — говорил кому-то начальник районной милиции, — отравили замечательного человека, знатока архивов, ученого-историка Мохаммед-Рахима.

— Что? — перебил Ибадулла. — Мохаммед-Рахим?! Отравлен?! Умер?

— К сожалению, это не слух, — подтвердил начальник. — Три дня тому назад убийцы были арестованы. Диверсию организовал «гость» из-за рубежа, американский воспитанник. Почти одновременно в Карши был арестован человек, давший пристанище диверсантам, возможно, этим самым. Враг проявляет активность.

Ибадулла молчал. Он слушал спокойно, опустив сухие, потускневшие глаза, и казался безразличным, потухшим.

Он проводил милиционеров и колхозников до окраины Дуаба и медленно-медленно вернулся обратно к палатке.

— Тебе тяжело, ты очень огорчен, Ибадулла, — встретила его Фатима. Ей хотелось утешить Ибадуллу, но как, она не знала.

Теплого сочувствия девушки было достаточно. Ибадулла поднял голову.

— Благодарю тебя, — сказал он, положив руку на плечо Фатиме. — Мохаммед-Рахим был светлым, мудрым человеком, для меня он остался живым. Он знал истину. Теперь и я знаю ее! Видишь, как трудно найти истину тому, кто ее потерял или не знал… И я познал родину, Фатима. Она не в земле, по которой ходили отцы, не в памятниках, построенных их руками, и не в кладбищах, с пылью которых на поля разносится их прах. Она живая — в сердце, в мудрости народа, в пути его счастья. Кто вне народа — тот не живет. Он мертв, он, как призрак…

Ибадулла повернулся и указал на горы, вершины которых, уже освещенные восходящим солнцем, едва виднелись на горизонте.

— Они там, Фатима. Оттуда пришли эти призраки-убийцы. Я знаю! Я сам чуть было не стал таким… И там — народ, среди которого и с которым я жил прежде. Я никогда не забуду о нем потому, что знаю его горе, и потому, что я в долгу перед ним. Но теперь я богат и могу возместить мой долг. Люди ждут. Теперь мой путь прям и ясен. Мусульманин ищет заслуг перед исламом, я хочу иметь заслугу перед людьми. Сегодня я поклялся родиной итти прямым путем, и я никогда не изменю клятве!

Вдали у буровой вышки послышались выхлопы мотора: механик заводил дизель — скоро придут колхозники.

Ефимов вылез из шурфа — за ночь вода поднялась еще на двадцать сантиметров и сохраняла этот уровень.

Был час начала работы.

Москва. Май 1952 года

notes

1

Хиджра — бегство Магомета из Мекки в Медину в 622 году нашей эры — начало мусульманского летосчисления.

2

Прославление имени бога.

3

Главы корана обычно начинаются словом «скажи». Цитирующие коран проповедники начинают с этого слова.

4

Чачван — занавеска, фата, закрывающая лицо женщины.

5

Под ударом Чингиз-Хана в начале XIII века.

6

Колхозчи — колхозник.

96