Возвращение Ибадуллы - Страница 86

Юнус улыбался. Кроме сказанного русским привета, он не понял ни слова, но этот человек был любезен с ним, и следовало улыбаться в ответ по правилам вежливости.

Вблизи русский производил приятное впечатление. Он произносил звучные слова, мягкие и певучие. Лицо русского можно было считать похожим на лицо того американца, который обучал в школе обращению с оружием. Такой же круглый голый подбородок, большой рот и выгоревшие почти добела брови. Но глаза у русского были не голубые, а зеленовато-серые и взгляд другой. Этот русский коммунист не казался Юнусу злым человеком. Он опять что-то спрашивает. Юнус покачал головой и развел ладони в знак того, что не понимает. Тогда Ефимов показал на небо, на солнце, на восток, изобразил, как роют землю, и поманил Юнуса. Юнус понял, что его приглашают прийти утром на работу, и кивнул.

— Я приду, — сказал он четко и громко, как глухому. Ефимов понял и подал ему руку. Решительно, он не так похож на того американца.

Ефимов пошел к палатке, и Юнус двинулся за ним следом. Нужно не спеша все осмотреть и запомнить, чтобы не сделать ночью ни малейшей ошибки. Юнус считал себя разведчиком в дар-уль-харб — стране врага.

Буровые вышки Юнус видал на родине. Там американцы сверлили землю. Но они, как говорили, искали не воду, а нефть.

Машина не работала. Двое людей в русской одежде, но, кажется, не русские, свинчивали трубы. Около вышки в плоском открытом ящике лежали длинные цилиндрические куски, выточенные из камня. Юнус присматривался к двум занятым и не обращавшим на него внимания людям. Один, как видно, сильный, а другой послабее. Русского Юнус оценил раньше: ловкий, но не слишком сильный.

Интересно, есть ли у них оружие, кроме ножей, которые обычно носят на поясе, какое, и где они его держат.

Юнус обошел вокруг палатки. Края парусины были приподняты, и из палатки доносился чей-то тихий голос. Ему хотелось нагнуться, заглянуть внутрь и прислушаться, но это было бы неосторожно. Юнус заметил, как укреплена палатка, сосчитал веревки, привязанные к кольям, вбитым в землю. Если перерезать веревки, парусина упадет…

Юнус размышлял о русском. Он представлял себе всех русских, особенно коммунистов, людьми большого роста, со свирепыми лицами, злыми глазами и рычащими голосами. Такое представление сложилось у него со слов Шейх-Аталык-Ходжи, такими должны были быть враги ислама. В стране врага он не встречал еще ни одного лица, похожего на созданный его воображением образ, но не сомневался, что еще встретит.

Юнус пока не имел заслуг перед богом, подобно Исхаку, Ахмаду, Исмаилу и Сафару, которым он завидовал. Он медлил около палатки, казавшейся маленькой, тесной. Может быть, они не все спят в ней. Как бы это узнать… Юнус хотел найти удобную минуту и заглянуть внутрь.

II

Пригнувшись, из палатки вышел какой-то человек, одетый в поношенный короткий халат и с новой черной тюбетейкой на голове. Он прошел было мимо Юнуса, но вдруг остановился и оглянулся. Люди встретились глазами. У этого узбека была короткая борода и запоминающиеся глаза с желтыми искорками кругом зрачков.

— Что ты здесь делаешь, друг? — спросил Ибадулла, рассматривая Юнуса.

— Мир тебе, — ответил Юнус. — Я пришел… — он хотел сказать, что завтра будет работать, и запнулся. Он где-то видел этого человека с особенными глазами. Юнуса учили, что очень важно помнить, где и когда видел любого человека. — Я пришел посмотреть, как работают, я тоже приду завтра, — закончил Юнус.

— Ты пришел посмотреть? — повторил узбек. — Ты живешь здесь, в Дуабе или в Чешме? — спросил узбек. Юнус видел, что он тоже пытается вспомнить.

— Да, — подтвердил Юнус, — завтра я приду сюда работать. Тебе мир, — и Юнус повернулся, чтобы уйти.

Он пошел медленно и чувствовал, что узбек внимательно смотрит ему вслед. Ему стало немного холодно, точно солнце стало меньше греть. Он услышал быстрые шаги. Узбек догнал его и пошел рядом.

— Подожди, не торопись так, — сказал он, хотя Юнус не спешил. — Пойдем вместе. Как тебя зовут?

Двадцать или тридцать шагов Юнус прошел молча. Нет, сказал он себе, опасность нужно встречать грудью, разве он не воин ислама! Юнус остановился и взглянул узбеку прямо в глаза:

— Меня зовут Абдурахман.

— Абдурахман, говоришь? — переспросил узбек. Он все еще старался вспомнить, а Юнус уже знал, с кем говорит. Узбека звали Ибадуллой, и он бывал в доме Шейх-Аталык-Ходжи. Юнус не сомневался: дважды ему приходилось прислуживать хозяину, когда его гостем был этот человек. Это было, может быть, год тому назад.

Юнус сразу успокоился. Мулла говорил: «Вы можете встретить друзей, не удивляйтесь. У каждого свой подвиг в стране врага. Делайте вид, что не узнаете друг друга. Но если вам будет нужна помощь, произнесите слово тихо, чтобы никто нечистый не услыхал его. Также сложите кольцом пальцы правой руки, что есть знак вечности».

Почему этот Ибадулла не произносит слова и не делает знака? Разве он забыл?

— Нет, ты не Абдурахман. А если и Абдурахман, то не живешь здесь, — настаивал Ибадулла. — Я не знаю твоего имени, но я встречал тебя слишком далеко отсюда, не помню где, однако ты не можешь быть местным жителем.

Юнус не понимал, действительно ли этот человек, друг муллы, не может вспомнить или только лишь испытывает его. Игра забавляла, и он решил продолжать.

— Ты ошибаешься, человек, — уверенно сказал он. — Меня зовут Абдурахман, и я живу здесь, в Чешме.

Ибадулла недоверчиво покачал головой, он сосредоточенно вспоминал. Юнус был вполне доволен. Пусть этот Ибадулла ломает себе голову, потом он поразит его своей выдержкой и уменьем вести себя. А хорошо, что они встретились, этот мусульманин мог погибнуть вместе с коммунистами, что уменьшило бы заслугу. Ибадулла должен сегодня же зайти к Шарипу, встретиться со своими и решить вместе с ними, что делать. Придется показать ему знак и напомнить о слове, чтобы не терять времени.